Почитываю эмигрантские группы, где люди катаются туда-сюда и озвучивают дилеммы на предмет того, где жить и где лучше и где хуже.
В психоаналитической концепции родина, как и любая страна, которая становится родиной, отражает отношения с первичным материнским объектом. Соответственно, веер эмоций к стране повторяет веер эмоций к матери/семье. Тут может быть и чувство вины, и ярость на нее, и ненависть с любовью и инфантильное непонимание языка и того как жить — буквально как маленький ребенок не способен понять обороты взрослого языка и законов, по которым живут родители.
Удовлетворение от родины приходит так же как приходит удовлетворение от жизни. Когда ребенок, уже повзрослев, способен сказать семье и матери: «Я буду жить вот так.» Он дорастает до того, чтобы создать источник собственного удовлетворения самому, а не черпать его у матери — что удовлетворяет ее/нравится ей уходит на второй план.
Точно такая же система работает в эмиграции. Человек говорит: я буду жить вот здесь. И я буду жить вот так. После этого страна становится фоном. Она может нравиться больше, может меньше, но она перестает вызывать острые чувства детской безнадежности и бессилия.
Проблема в эмигрантской истории заключается в том, что переезжая человек регрессирует. Он теряет свою взрослость в одной стране: работу, бизнес, связи, язык — и должен заново нарастить их в другой. Это занимает во-первых время, и время — это важный фактор в эмиграции, оно просто необходимо для наращивания взрослости. Во-вторых зависит от склада личности. Если человек не склонен к зависимости и устойчиво стремится к сепарации, он обретает свое «я хочу» и находит себя на новом месте, превращая место не в мать-грудь, а в мать-я-тебе-позвоню.
Для мужчин образом матери, от которой он не отсепарировался на старой ли или на новой родине становится жена/любимая женщина. Собственное удовлетворение не обретается, а проживается через жену/семью. Для женщины неотсоединенным объектом становится сама мать. Поэтому от мужчины чаще можно услышать «я не могу, моя жена не хочет/не может», а от женщины «я не могу, моя мама болеет/не может одна». Отсюда также частота разводов в эмиграции. Регрессия повышает зависимость, зависимость — желание прицепиться к знакомому образу питающей матери и отложить взросление. Пара, где два человека продолжительно находятся в растерянности и поиске материнского объекта не даёт достаточно взрослого контакта, чтобы быть вместе.
Совета тут нет. Скорость сепарации и обретения себя у всех разная. Во время стрессов, из-за регрессии, она может замедляться. А может и, наоборот, стремительно ускоряться. Между зависимостью и сепарацией также важно не впасть в контр-зависимость: мне никто не нужен, я лучше всех, т.к. она также не ведёт к удовлетворенности от места.
