Крах отцовства
Раньше сыновья довольно чётко повторяли путь отцов. Отцы передавали навыки жизни и профессии. Кузнецы обучали тонкостям своего мастерства. Купцы, кораблестроители, ремесленники, врачи — передавали знания, жизненный опыт и создавали прочную связь со своими сыновьями, а также проводили через мостик в социум.
Сегодня отцы импотентизированы. Во-первых, профессии которой занят сегодня отец, завтра может уже не быть. Во-вторых сама фигура отца и ее образ размазаны. Чем он занят в своем лэптопе, чем живет, что за новый образ мужчины в современном мире, где в целом, женщины могут, хотят и делают не меньше, а часто больше мужчин.
Где отец, который уходит после рождения мальчика? Где отец, который уходит в алкоголь, наркотики или пропадает на войне?
Получается, что связь мальчиков с материнскими фигурами, если брать не индивидуальные случаи, а общее пространство — в нашем индустриально-высокотехнологичном мире прочнее и длительней, чем с отцами.
Однако, мальчикам сложно идентифицироваться с матерями и вырабатывать свое мужское начало. Девочек в этом отношении с матерями объединяет гораздо больше вещей. Внутреннее женское самоощущение дает опору в глубокой похожести на мать. Что, кстати, имеет негативную обратную сторону — ранящая мать ранит сильнее отца, именно из-за этой внутренней похожести и биологической (политически некорректное слово в последнее время) близости.
Мальчик же не может идентифицироваться с матерью. Он может любить ее, питаться ее любовью, но гораздо меньше формировать свою идентичность и здоровую маскулинность.
И тогда, если в жизни мальчика нет устойчивой фигуры отца и любящая мать, мальчику сложнее развивать навык преодоления трудностей. Он уже имеет любовь матери, особенно если мать активная и инициативная, но он не может скопировать ее напрямую, идентифицировавшись с ней — все же он — не она. Отцовского опыта кораблестроителя, как профессии и как навыка выстраивания социальных конструктов у него гораздо меньше, чем у прошлых поколений. Тут можно было бы сказать, что это к лучшему, уровень насилия снижается, харассмент и токсичный патриархат уходят в прошлое, но к сожалению, мужской стержень (прям фрейдисткое словосочетание) не переходит от отцов к сыновьям.
Более того, мальчик не может не интроецировать материнское отношение к мужчинам, особенно когда оно негативное. Слабая фигура отца может презираться матерью и тогда мальчик может неосознанно начать презирать мужское в себе или, что нередко, саму мать в защиту мужского в себе, которое она кастрирует в отце.
Слабый отец может игнорироваться матерью (что является проявлением агрессии), но зато мальчика мама любит двойной порцией любови. Это, к сожалению, не ведет к двойной любви со стороны сына. Это ведет к тому, что он чувствует, что конкурирует с отцом за материнскую любовь, выигрывает у него с помощью матери и стыдится этой мужской слабости, демонстрируемой взрослым
отцом в контакте с матерью и,одновременно, боясь, что и его это ожидает во взрослом возрасте.
Таким образом, как бы мать не любила ребенка, в отсутствие сильного (морально) отца, мальчик будет укреплять чувства презрения, стыда, страха, подавленного гнева, потому что чем дальше, тем сложнее сформировать свой собственный мужской образ напрямую и приходится делать это окольными путями, через женщину.
Что хотелось бы тут сказать.
Во-первых, когда вы ходите на терапию, что мужчины, что женщины — вы делаете это ради своих сыновей,которые в современном мире потеряны больше, чем когда-либо.
Во-вторых, общество все же дает немало путей для воссоздания образа отца: тренера (не чокнутые), отчим/бойфренд мамы (если адекватный), дяди, дедушки, отцы друзей, мужчины в общей компании. Но самый короткий путь, как всегда, самый прямой — через родного отца. Что в наше время, к сожалению, претерпевает настоящий крах. И тогда подросшим мальчикам уже во взрослом возрасте приходится переписывать себя заново в понимании и проживании, что есть быть мужчиной. Это очень одинокая история боли, гнева, запутанности, непонимания и главное, в тавтологии — одиночества, которая заслуживает быть названной и понятой.
