История одной сессии

Я спросил у клиентки разрешения рассказать анонимно о последней сессии, во-первых потому что чукча немножко писатель, во-вторых чтобы рассказать вам, как работает параллельный процесс в психологическом консультировании и как проявляет себя бессознательное.

Анна согласилась (имя изменено)

-Борис, начала Анна нашу сессию, -мне очень нравится, как вы пишете в соцсетях. Очень интересные, полезные вещи. Но в конце постов вы приглашаете на группы и я эту фразу никогда не дочитываю.

На сессии психолог слушает себя не менее, чем клиента и я почувствовал себя обесцененным. Что хочет сказать мне этим Анна?

Спасибо, ответил я, про что вы хотите сегодня поговорить?

Я занимаюсь бегом, сказала Анна, но посередине забега замедляюсь и не даю себе побеждать других. Я могла бы обгонять других, но не делаю этого.

Мы продолжили разговаривать.

Результат, сказала Анна. Я не даю себе прийти к тому результату, к которому могла бы.

В сессиях я всегда соединяю мысли с чувствами. Я спросил: что вы чувствуете, находясь в этом состоянии?

Анна подумала несколько минут и сказала: стыд…

Останьтесь в этом чувстве, попросил я. Куда оно вас ведет?

Анна начала вспоминать.

Мне около 5, это начало 80-ых. Я на большом представлении с мамой и на сцену зовут детей из зала. Нам дают задания, мы их выполняем и у меня здорово получается участвовать в этих конкурсов. В конце ведущий всем дает шарик в награду. Всем, кроме меня.

Я задаю уточняющие вопросы и Анна продолжает. Мне стыдно, на меня смотрят тысячи людей. Все получили шарик, кроме меня. Меня уводят со сцены с пустыми руками. В этот момент я понимаю, что нет смысла бороться, потому что справедливости нет.

Что вы хотели сказать мне своей первой фразой о группах? Сколько бы я не писал и как бы хорошо это ни было, результата мне все равно не дождаться?

Мы начали это обсуждать.

Анна бессознательно развернула профлексивную историю: сделать другому то, что ожидаешь, что сделают тебе. Внутренняя часть Анны, которая не давала себе приходить к финишу в числе призеров, отщепилась от нее и присоединилась ко мне. Теперь Анна стала той стыдливой публикой, которая с трибуны становится источником ее детского стыда, а я стал маленькой девочкой, которая старается и вообще очень милая, но награды за это не получит.

Воссоздав эту ситуацию бессознательно со мной, как с одним из главных действующих лиц, Анна пыталась посмотреть, как поведу себя я, по сути посмотреть на себя со стороны, что является свидетельством высокой рефлексии и креативного подхода в решении эмоциональных затыков. Психика, вообще, очень креативна.

Однако, продолжила Анна. После этой обидной сцены, когда зрители активно расходились, ко мне подошла американка (ссср, начало 80-х, какие шансы на это!). Она сказала моей маме, как мама потом мне рассказала, какая я хорошая девочка, как я мило выступала и она дарит мне коробку конфет с жирафами. Я запомнила этот подарок надолго. Но запомнила я, как я сейчас понимаю, ещё что-то. Что провал и стыд будут вознаграждены. Появится чудесная волшебница, которая вознаградит меня за проигрыш. А если я не проиграю, то она не появится. Получается, что результатом становится не шарик или приз в забеге, а то, что заметят, выделят и выберут в невозможных чудесных обстоятельствах. Но для этого надо проиграть и закрепить проигрыш чувством стыда.

Клиенты иногда говорят мне в сессиях: Борис, я вспоминаю и это и то, ну и что?

Очень многое в этом. В прошлом находятся ключи к настоящему, так же как в настоящем находятся ключи к будущему.

Оставшуюся часть сессии с Анной мы выходили из воссозданных эмоциональных состояний и ролей, и она проживала их из точки объективного трезвого взрослого.

Эта сессия особенна тем, что меньше чем за час в ней развернулись процессы, которые могут разворачиваться неделями и месяцами.

Не всегда быстро — это хорошо. Но в данном случае аффект достиг такой интенсивности, что требовал скорейшего выхода. Но если бы я упустил первую фразу и отреагировал бы на нее как будто она относится первично ко мне, а не к самой Анне, сессия не стала бы такой глубокой.